Шопенгауэр как-то сказал, что люди в несчастье не поднимаются до трагедии, а остаются на уровне трагикомедии. Как это верно, и как часто я это наблюдал. Того, кому вчера поклонялись, сегодня ненавидят и оплевывают, завтра — забывают, а послезавтра — провозглашают святым. Единственное спасение — чувство юмора, и мы должны сохранить его, пока дышим».
Из письма А. Эйнштейна от 2 августа 1941 г.
Одна из моих любимых историй о шести евреях, которые изменили мир, звучит так:
Моисей учил — всё оттуда, указывая на небо.
Соломон учил — всё отсюда, указывая на лоб.
Христос учил, что всё отсюда, указывая на сердце.
Маркс учил, что всё отсюда, указывая на желудок.
Фрейд учил, что всё отсюда, указывая ниже пояса.
А Эйнштейн сказал: «ВСЕ ОТНОСИТЕЛЬНО»
В марте — 139 лет со дня рождения одного из основателей современной физики Альберта Эйнштейна (14 марта 1879 – 18 апреля 1955).
Хочу поделиться с вами фрагментами из книги «Альберт Эйнштейн как человек», основу которой составили отрывки из ранее не публиковавшихся писем и других записей, которые Эйнштейн делал не для печати.
«Ботаник А.В. Фрик нашел небольшой, ранее не известный цветок кактуса в разреженной атмосфере одной из высочайших вершин Кордильер. В изящно написанном докладе он дал цветку название „эйнштейния“, и копию доклада послал Эйнштейну.
9 сентября 1938 г. Эйнштейн ответил: „Дорогой герр Фрик, Вы доставили мне большую радость своим вниманием. Название вполне удачно в том смысле, что цветок, как и меня, не оставляют в покое на заоблачной вершине. С благодарностью за Ваш любезный жест, остаюсь“»…
Вот перевод стихотворных строк, которые сочинил Эйнштейн и написал под своей фотографией, подаренной старому другу Корнелии Вульф:
«Куда бы я ни пошел,
Где бы ни очутился,
Постоянно вижу перед собой свой портрет,
На письменном столе, на стене, в виде медальона на шее.
И господинчики и дамочки непонятно почему
Добиваются автографа:
Каждому нужно иметь закорючку
От столь высокоученого мужа.
Иногда посреди всего этого счастья
В моменты просветления я спрашиваю себя:
Ты сам спятил?
Или другие поглупели?»
***
В октябре 1928 г. автор письма, адресованного Эйнштейну в Берлин, спросил его, влияют ли музыкальные увлечения на совершенно иную, главную область деятельности Эйнштейна. 23 октября 1928 г. Эйнштейн ответил: «Музыка не влияет на исследовательскую работу, но их питает один источник — страстное желание, и они дополняют друг друга тем, что снимают душевную напряженность».
Эйнштейн страстно любил скрипку и никогда с ней не расставался. Он предпочитал композиторов восемнадцатого века. Любил Баха и Моцарта; Бетховеном скорее восхищался, чем любил. С более поздними композиторами у него не было духовной общности.
Слава привела к тому, что люди стали проявлять настойчивый и порою утомительный интерес ко всем сторонам его жизни. Не удивительно, что когда немецкий иллюстрированный еженедельник в 1928 г. прислал Эйнштейну в Берлин анкету об отношении к Иоганну Себастьяну Баху, Эйнштейн не обратил на нее внимания. Редактор подождал немного и повторил запрос 24 марта 1928 г. В тот же день — почту тогда доставляли быстрее — Эйнштейн резко ответил: «Вот что я могу сказать о работе, которой Бах отдал свою жизнь: слушайте, играйте, преклоняйтесь — и держите язык за зубами».
Случилось так, что несколько позже в том же году другой журнал запросил мнение Эйнштейна о другом композиторе, и в ноябре 1928 г. Эйнштейн ответил:
«О Шуберте могу сказать только одно: исполняйте его музыку, любите его — и помалкивайте!»
Спустя примерно десять лет прибыла более детальная анкета о музыкальных вкусах Эйнштейна, и на этот раз он ответил обстоятельнее. Сама анкета утеряна, но характер вопросов более или менее ясен из ответов Эйнштейна, помеченных 1939 годом.
1) Больше всего я люблю музыку Баха, Моцарта и некоторых старых итальянских и английских композиторов; Бетховена значительно меньше, и, конечно же, Шуберта.
2) Затрудняюсь сказать, кто значит для меня больше — Бах или Моцарт. В музыке я не ищу логики. Интуитивно воспринимаю ее, не зная никаких теорий. Мне не нравится музыкальное произведение, если я не могу интуитивно ухватить его внутреннюю целостность и единство (архитектуру).
3) Всегда чувствую, что Гендель хорош, даже изыскан — но в нем есть какая-то поверхностность. Бетховен для меня чересчур драматичен и в музыке его слишком много личного.
4) Шуберт — один из моих любимых композиторов, обладающий несравненной способностью выразить чувство и огромную силу в прихотливой мелодии. Но в его более крупных сочинениях мне мешает незавершенность архитектоники.
5) Шуман привлекателен для меня своими малыми вещами — в них есть оригинальность и богатство чувств. Но несовершенство формы не позволяет мне безоговорочно наслаждаться им. У Мендельсона чувствуется большой талант, но не всегда уловимое отсутствие глубины приводит его порою к банальности.
6) Считаю некоторые песни и камерные вещи Брамса несомненно значительными, также по построению. Но большинство его работ не обладает для меня внутренней убедительностью. Не понимаю, зачем нужно было писать их.
7) Восхищаюсь изобретательностью Вагнера, но отсутствие четкого архитектурного рисунка рассматриваю как декадентство. К тому же, для меня его личность как музыканта неописуемо противна, так что большей частью слушаю его с отвращением.
У меня такое ощущение, что Рихард Штраус одарен, но в нем нет внутренней правдивости и он озабочен внешними эффектами. Не могу утверждать, что я вообще равнодушен к современной музыке. Дебюсси изящно-красочен, но его архитектура слишком бедна. Я не могу увлечься такого рода музыкой.
***
Чтобы понять нижеследующий эпизод, надо знать о двух фактах. Когда Тициан писал портрет императора Карла V и уронил кисть, Карл любезно поднял ее и сказал, что Тициан достоин услуги императора. Другой факт — св. Флориан обычно на изображениях держит в руках чашу, из которой извергается пламя; этот святой, как принято верить, предохраняет от пожаров. Фраза Эйнштейна — немецкая поговорка, которая относится не только к пожарам, но и к другим бедствиям.
Известный немецкий художник писал портреты видных людей — собирался выпустить альбом. Он получил телеграмму от американского журнала, который заказал ему портрет Эйнштейна, с тем чтобы после появления в журнале включить его в альбом. Художник послал Эйнштейну убедительное письмо и спрашивал, не согласится ли тот позировать. Он писал, то политические деятели в погоне за рекламой всегда соглашаются, но Эйнштейн, догадывался он, не проявит энтузиазма. Поэтому он напомнил об императоре Карле V, позировавшем Тициану. Поскольку масштабы величий с обеих сторон совсем другие, он обещал, что не потребует от Эйнштейна поднимать его кисть.
17 ноября 1931 г. Эйнштейн ответил: «Уверены ли вы, что император Карл V был бы в восторге, если бы Тициан писал его портрет для открытки, которую каждый Том, Дик и Гарри сможет купить за 10 пфеннигов? Думаю, он поднял бы кисть Тициана не менее любезно, но попросил бы избавить его от такого паблисити — по крайней мере при жизни. Поэтому прошу Вас не сердиться на меня, если я чувствую примерно то же самое. Кроме того, я через несколько дней уезжаю в Калифорнию, и у меня куча всяких дел… P.S. О св. Флориан, сохрани мой дом, пусть лучше кто-нибудь другой сгорит!»
***
В начале 1933 г. Эйнштейн получил письмо от профессионального музыканта, видимо, из Мюнхена. Музыкант был в тревожно-подавленном состоянии, лишился работы, и в то же время по духу он был близок Эйнштейну. Письмо утеряно; сохранился лишь ответ Эйнштейна. Судя по дате — 5 апреля 1933 г., он, скорее всего, отправлен из Ле Кока. Вот извлечение из него. Его неизбывная печаль относится ко всем временам и облегчается лишь тем, что сам Эйнштейн никогда не прекращал борьбы против мрака. Обратите внимание на преднамеренную анонимность первой фразы — для адресата так было безопаснее:
«Я тот самый человек, кому Вы переслали письмо через Бельгийскую Академию… Не читайте газет, постарайтесь найти немногих друзей, думающих так же, как Вы, читайте чудесных писателей минувших времен, Канта, Гете, Лессинга и классиков других стран, наслаждайтесь красотами мюнхенских окрестностей. Пытайтесь все время представлять, что Вы как бы на Марсе среди чуждых вам созданий. Подружитесь с животными. И тогда вновь обретете жизнерадостность, и ничто не будет тревожить Вас. Помните, что самые чуткие и благородные всегда одиноки, но благодаря этому они могут наслаждаться чистотой вдыхаемого воздуха. Дружески и сердечно жму вашу руку. Э.»
***
1 мая 1936 г. видный американский издатель просил Эйнштейна об одолжении. Издатель только что заложил фундамент пристройки в своем загородном доме — под библиотеку и хотел поместить в угловой камень герметическую коробку с предметами, представляющими археологический интерес для потомства, например, номер газеты «Нью-Йорк Тайме» на специальной высокопрочной бумаге. Он попросил Эйнштейна написать что-нибудь и приложил лист бумаги, на которой обычно печатаются акции; такая бумага, уверял он Эйнштейна, сохранится и через тысячу лет.
4 мая 1936 г. Эйнштейн отправил следующее послание, вероятно, отпечатанное на машинке: «Дорогие потомки! Если вы не стали справедливее, миролюбивее и вообще разумнее, чем мы, — что ж, в таком случае, черт вас возьми. Это благочестивое пожелание с глубоким уважением изрек тот, кто был Альбертом Эйнштейном».
***
Учитель пятых классов в Огайо обнаружил, что его ученики потрясены, узнав о биологической классификации, в которой человек отнесен к животному царству. Он уговорил их написать письма и узнать мнения великих умов и 26 ноября отослал подборку писем Эйнштейну в Принстон в надежде, что Эйнштейн найдет время для ответа. 17 января 1953 г. Эйнштейн откликнулся:
«Дорогие дети! Не следует спрашивать: „Что такое животное?“, а нужно спросить: „Какого рода объект мы обозначаем как животное?“ Мы называем животным все, имеющее следующие свойства: питается, происходит от подобных себе родителей, растет, самостоятельно передвигается и умирает, когда приходит срок. Поэтому мы относим к животным червяка, цыпленка, собаку и обезьяну. Что же сказать о людях? Подумайте об этом с точки зрения перечисленных выше признаков и затем решите сами, правильно ли считать нас животными».
***
Из школы-интерната в Кейптуане 10 июля 1946 г. прибыло милое в своей наивности письмо с просьбой об автографе. Вот извлечение из него:
«Мне бы следовало давно написать Вам, если бы только знать, что Вы еще живы. Я историей не очень интересуюсь, и мне казалось, что Вы жили в восемнадцатом веке или что-то в этом роде. Для меня перепутались Вы и сэр Айзек Ньютон». Дальше автор письма упоминает о своем друге и о том, как они увлекаются астрономией и по ночам пробираются мимо комнаты старосты, чтобы наблюдать звезды и планеты, хотя уже несколько раз попадались и были наказаны. Затем следовало признание в неспособности понять изогнутое пространство. Письмо заканчивалось здоровой патриотической фразой: «Жаль, что Вы американский гражданин. Лучше бы Вы были в Англии».
25 августа 1946 г. Эйнштейн ответил по-английски: «Дорогой… Спасибо тебе за письмо от 10 июля. Приношу извинения за то, что все еще жив. Впрочем, это поправимо. Изогнутое пространство пусть тебя не тревожит. Позже ты поймешь, что для пространства легче всего быть искривленным. Дело в том, что слово „изогнутый“ означает здесь не совсем то, что в обыденной речи. Надеюсь, астрономические исследования, которые вы проводите со своим другом, будут скрыты от глаз и ушей школьного начальства. Так поступает большинство добрых граждан в отношении своих правительств, и думаю, что это правильно. Искренне твой»…
Радость получательницы этого письма была безмерной, несмотря на то, что Эйнштейн ошибочно принял ее за мальчика (из-за необычного имени). В своем ответе от 19 сентября 1946 г. она писала: «Я забыла сообщить Вам, что я девочка. Всегда сожалела об этом, но теперь более или менее примирилась»«. И далее добавила: «Я совсем не хотела выражать разочарование тем, что Вы еще живы.».
Эйнштейн отозвался: «Ничего не имею против того, что ты девочка, но главное все же заключается в том, что ты сама не против. Да и нет причин».
***
В письме Эйнштейна от 15 марта 1922 г. другу Паулю Эренфесту, тоже физику-теоретику, есть такая фраза: «Как жалок и несведущ физик-теоретик перед лицом Природы — и перед лицом своих студентов!»
***
В начале декабря 1950 г. в Принстоне Эйнштейн получил длинное написанное от руки письмо 19-летнего студента Рутгерского университета; юноша заявил: «Моя проблема состоит вот в чем: какова цель жизни человека на Земле?» Отвергая такие ответы, как зарабатывать деньги, домогаться славы, помогать ближним, студент воскликнул: «Серьезно, сэр, я даже не знаю, зачем хожу в колледж изучать инженерное дело». Он чувствовал, что человек живет без всякой цели, и привел цитату из «Мыслей» Блеза Паскаля, удачно выражающую его собственные чувства:
«Я не знаю, кто ввел меня в этот мир, ни что это за мир, ни кто я такой. Я невежествен во всем. Не знаю, что такое мое тело, мои чувства, моя душа, ни даже та часть меня, которая придумывает то, что я говорю, размышляет обо всем и о самой себе, но знает себя не лучше всего остального. Вижу пугающие просторы Вселенной вокруг себя, а я привязан к одному уголку этого широчайшего пространства и не знаю, почему нахожусь в этом месте, а не в другом. Не знаю и того, почему отпущенный мне краткий срок должен прожить именно в этот, а не в другой отрезок вечности, которая была до меня и останется после меня. Вижу бесконечности со всех сторон; они окружают меня как песчинку, как тень, которая появляется на миг и больше не возвращается. Я знаю лишь то, что должен умереть, но меньше всего знаю о смерти, которой не могу избежать».
Студент писал, что Паскаль ответы на все эти вопросы находил в религии, но сам он не находит. Поговорив еще о космической незначительности человека, он тем не менее попросил Эйнштейна указать правильный путь. И добавил: «Не нужно недомолвок. Если вам кажется, что я свихнулся, скажите прямо».
Отвечая на этот волнующий крик о помощи, Эйнштейн не предложил легкого утешения, и одно это должно было ободрить юношу и облегчить неразделенный груз его сомнений. Вот ответ Эйнштейна. Он был написан по-английски и отправлен из Принстона 3 декабря 1950 г., через несколько дней по получении письма.
«На меня произвела впечатление искренность вашего стремления найти цель жизни человека и человечества. Но по-моему, на вопрос, поставленный таким образом, невозможно дать разумный ответ. Когда мы говорим о цели какого-нибудь поступка, мы имеем в виду простой вопрос: какое желание будет удовлетворено данным поступком или его последствиями, или какие нежелательные последствия будут предотвращены? Разумеется, мы можем осмысленно говорить о цели поступка с точки зрения общества, к которому принадлежит индивидуум. Цель поступка в таких случаях имеет отношение — по крайней мере, косвенное — к исполнению желаний тех лиц, которые составляют общество.
Но когда вы спрашиваете о цели существования общества как целого, или индивидуума, взятого как отдельная личность, то вопрос теряет смысл. Это относится и к цели природы вообще. Ибо надуманным и неразумным выглядит предположение, будто есть кто-то, чьи желания связаны с происходящими событиями.
И все же мы чувствуем разумность и важность вопроса — как прожить свою жизнь? На мой взгляд, ответ таков: удовлетворение чаяний и нужд всех людей, насколько это достижимо, и стремление к гармонии человеческих отношений. Для этого необходимо сознательное мышление и самовоспитание. Бесспорно, просвещенные греки и древние мудрецы Востока достигли в этой важнейшей области значительно больше того, что излагается в школьных и университетских программах».
***
Приведенное ниже заявление Эйнштейна помечено сентябрем 1937 г. Кроме того факта, что оно имеет отношение к «Проповеднической миссии», ничего больше не известно об обстоятельствах его появления. Возможно, оно было написано по просьбе кого-либо из членов Принстонской богословской семинарии, но это лишь догадка.
«Наше время отмечено поразительными успехами научного познания и его технических приложений. Как не радоваться этому? Но нельзя забывать: знания и мастерство сами по себе не могут привести людей к счастливой и достойной жизни. У человечества есть все основания ставить провозвестников моральных ценностей выше, чем открывателей объективных истин. То, что сделали для человечества Будда, Моисей и Иисус, значит для меня неизмеримо больше всех достижений исследовательского и творческого ума. Наследие этих благословенных людей мы должны всеми силами сохранять и поддерживать, если человечество не хочет потерять свое достоинство, безопасность существования и радость жизни».
/Фрагменты из книги «Альберт Эйнштейн как человек», перевод с английского А.Н. Лука. Albert Einstein: the Human Side, Selected and edited by H, Dukas & B, Hoffmann, Princeton University Press, 1979) журнал «Вопросы философии» 1, 1991г., Москва, изд. «Наука»/
