Для начала вспомним один эпизод из мемуарной книги Ивана Алексеевича Бунина «Окаянные дни». Итак, место — Одесса, время — 1919 год. Бунин с горечью размышляет :
«Распад, разрушение слова, его сокровенного смысла, звука и веса идет в литературе уже давно.
— Вы домой? — говорю как-то писателю Осиповичу, прощаясь с ним на улице. Он отвечает:
— Отнюдь!
Как я ему растолкую, что так по-русски не говорят?
Не понимает, не чует:
— А как же надо сказать? По-вашему, отнюдь нет? Но какая разница?
Разницы он не понимает. Ему, конечно, простительно, он одессит. Простительно еще и потому, что в конце концов он скромно сознается в этом и обещает запомнить, что надо говорить «отнюдь нет»».
Однако в наши дни подобных Осиповичей развелось пруд пруди, хотя, вроде бы, где, как не в Москве, должна звучать чистая русская речь? Тем не менее, злосчастное «отнюдь» слышится на каждом шагу, в том числе из уст внешне вполне интеллигентных людей. Не знаю, кому как, а мне чертовски режет слух.
В чем же заключается ошибка?
Заглянем в словарь Даля: «Отнюдь (наречие) — никак, нисколько, никоим образом, ни под каким видом, предлогом; выражает строгий зарок или запрет, за коим следует: не. Отнюдь не смей, отнюдь не трогай! Это отнюдь тебя не касается. Я отнюдь не хочу этого слышать».
Иначе говоря, «отнюдь не» равносильно: совсем нет, вовсе не; все эти наречия усиливают отрицание. Поясним абсурдность употребления наречия «отнюдь» без обязательного «не» следующим примером:
— Вы не устали?
— Вовсе.
— Хотите есть?
— Совсем.
Точно также нелепо выглядит и одинокое «отнюдь».
Друзья, не ленитесь добавлять после «отнюдь» еще и «нет». Ведь Одесса нам в этом отнюдь не пример!
Сергей Цветков, историк
