«Наш мозг — это «предвосхищающая машина», и «создание будущего» — самое важное, что он умеет делать», — профессор Гарвардского университета Дэниел Гилберт обращает наше внимание на эту, присущую только человеку способность. Более того, он пишет, что ощущение контроля над будущим — один из источников психического здоровья. По его мнению, способность мысленно отправлять себя вперед во времени — великий дар, который преподнесла нам природа: «Кое-кто может погрозить вам пальцем и сурово напомнить, что каждую минуту жизни нужно проживать так, будто она последняя, из чего следует единственный вывод: этот кое-кто проведет последние десять минут своей жизни, давая другим глупые советы». Предлагаем вам 22 цитаты ученого из его бестселлера «Спотыкаясь о счастье».
- Видеть — значит переживать мир таким, какой он есть, помнить — переживать мир таким, каким он был, но воображать… о, воображать — значит переживать мир таким, каким он никогда не был, но каким может быть. Величайшее достижение человеческого мозга — это способность воображать предметы и события, которых не существует в реальности, и именно эта способность и позволяет нам думать о будущем.
- Мы пользуемся глазами, чтобы видеть в пространстве, и воображением, чтобы видеть во времени.
- Люди приходят в мир, желая его контролировать, и покидают его с тем же желанием. Как показывают исследования, если в некий момент между приходом и уходом люди утрачивают возможность контроля, они становятся несчастными и беспомощными, теряют надежду и впадают в депрессию. А иногда и умирают.
- Ощущение контроля — как настоящего, так и иллюзорного — один из источников психического здоровья. Поэтому на вопрос «Зачем нам нужен контроль над будущим?» неожиданно правильным ответом будет такой: мы лучше себя чувствуем, когда его контролируем, — вот и все. Ощущение контроля благотворно на нас влияет. Наша значимость делает нас счастливыми. Если мы сами управляем лодкой, плывя по реке времени, — это приносит нам удовольствие, каков бы ни был пункт назначения.
- Знание — сила, и самая важная причина, по которой наш мозг продолжает создавать будущее даже в те моменты, когда мы предпочли бы находиться здесь и сейчас (как золотые рыбки), такова: он желает контролировать переживания, которые у нас будут.
- Предвкушаемое удовольствие — удовольствие вдвойне. Некоторые события и вправду приятнее воображать, чем переживать (многим из нас случалось, проведя ночь с желанным человеком или вкусив изысканного лакомства, понимать в результате, что само ожидание было лучше воплощения мечты, и в следующий раз человек даже может отложить ее осуществление навсегда).
- Человек — это единственное животное, которое думает о будущем.
- Мы отказываемся от курения и жирной пищи, покорно улыбаемся в ответ на глупые шутки начальства, читаем книги вроде этой, когда могли бы нацепить бумажный клоунский колпак и, лежа в ванне, лакомиться миндальным печеньем. Мы делаем все это, заботясь о тех людях, которыми скоро станем. За нашей будущей личностью мы ухаживаем, как за собственным ребенком, тратя почти весь сегодняшний день на то, чтобы выстроить день завтрашний, который, как мы надеемся, сделает эту личность счастливой.
- Один из признаков депрессии таков: воображая будущие события, люди не ждут от них никакого удовольствия. «Отпуск? Любовный роман? Ночь в вихре светских удовольствий? — Спасибо, не надо, я лучше побуду в темноте». Друзьям надоедает видеть эту беспробудную тоску, и они начинают объяснять, что все проходит, что ночь темнее всего перед рассветом, что будет и на нашей улице праздник, и т.д. и т.п. Но с точки зрения человека, находящегося в депрессии, беспробудная тоска вполне оправдана. Он воображает будущие события, но не чувствует себя счастливым сегодня, и поэтому ему трудно поверить, что он почувствует себя таковым завтра.
- Всякий человек, считающий себя счастливым, оценивает счастье со своей точки зрения — с позиции индивидуума, чей опыт уникален и служит контекстом, линзами, фоном для переживаний сиюминутных. Любая точка зрения имеет под собой основание. Пережив что-то однажды, мы уже не способны видеть мир таким, как прежде. Невинность потеряна, и вернуть ее никто не в силах. Мы (хотя и не всегда) помним, о чем думали и говорили. Мы (тоже не всегда) помним, что делали. Но вероятность того, что мы сумеем воскресить переживание и оценить его так, как оценили бы в былые времена, удручающе мала. В некотором смысле те курящие сигары, играющие на гитаре, обожающие паштет люди, которыми мы становимся, имеют не больше оснований говорить от имени людей, которыми мы были прежде, чем наблюдатели со стороны.
- Наши переживания мгновенно становятся частью линз того объектива, через который мы видим свое прошлое, настоящее и будущее. И эти линзы, как и любые другие, формируют и искажают нашу картину мира. Это не очки, которые можно снять и положить на ночной столик, когда они не нужны, а скорее контактные линзы, вставленные в глаза навсегда с помощью суперклея. Научившись однажды читать, мы уже не сумеем увидеть буквы как чернильные закорючки. Полюбив однажды фри-джаз, мы уже не сможем воспринимать саксофон Орнетта Коулмана как источник шума. Узнав однажды, что Ван Гог был психически болен, а Эзра Паунд был антисемитом, мы уже никогда не увидим их искусство в прежнем свете.
- Здоровая психологическая иммунная система находит баланс, который позволяет нам не падать духом в тяжелой ситуации окончательно, но и не примиряться с ней настолько, чтобы не пытаться ее изменить.
- Самый важный выбор — жениться, завести детей, купить дом, получить какую-то профессию, уехать за границу — часто определяется тем, как мы представляем себе будущее сожаление («Зря я не хотел ребенка!»). Сожаление — это эмоция, которую мы испытываем, когда виним себя в несчастливом исходе, который можно было бы предотвратить, поступи мы в прошлом иначе. И поскольку эта эмоция решительно неприятна, в настоящем мы часто пытаемся поступать так, чтобы ее предотвратить.
- Эмоциональное счастье — самое значимое. Этими словами мы называем чувство, переживание, субъективное состояние, и поэтому в физическом мире объекта для сравнения не существует. Если бы мы, зайдя в пивной бар на углу, встретили там пришельца с другой планеты, который попросил бы дать этому чувству определение, нам пришлось бы указать на существующие в мире объекты, которые могут вызвать это чувство, или же сослаться на другие чувства, на него похожие. И это на самом деле все, что мы можем сделать, попроси нас кто-то дать определение субъективному переживанию.
- Когда людям легко вообразить какое-то событие, они переоценивают вероятность того, что оно произойдет на самом деле. Поскольку большинство из нас обычно воображает гораздо больше хороших событий, чем плохих, мы склонны переоценивать вероятность того, что с нами произойдут именно хорошие события, и это делает нас в отношении будущего неисправимыми оптимистами.
- Какова концептуальная связь между тревожностью и планированием? Их объединяет, конечно же, размышление о будущем. Мы тревожимся, когда предвидим какие-то неприятные события, и строим планы, представляя себе, к каким результатам приведут со временем наши действия. При планировании необходимо заглядывать в будущее, а тревожность — одна из возможных реакций, возникающих при этом. Тот факт, что повреждение одной только лобной доли неизбежно ухудшает способность планирования, одновременно уменьшая тревожность, говорит о том, что лобная доля — крайне необходимая часть головного мозга, позволяющая нормальному современному взрослому человеку мысленно переносить себя в будущее.
- Способность мысленно отправлять себя вперед во времени и переживать события прежде, чем они происходят, дает нам возможность учиться на еще не совершенных ошибках и не сделанных поступках. Если природа и преподнесла нам более великий дар, его еще никто не обнаружил.
- Кое-кто может погрозить вам пальцем и сурово напомнить, что каждую минуту жизни нужно проживать так, будто она последняя, из чего следует единственный вывод: этот кое-кто проведет последние десять минут своей жизни, давая другим глупые советы. Дела, которыми мы занимаемся, зная, что жизнь продолжается, вполне естественным образом отличаются от тех, какими мы займемся, узнав о близком конце. Мы отказываемся от курения и жирной пищи, покорно улыбаемся в ответ на глупые шутки начальства, читаем книги вроде этой, когда могли бы нацепить бумажный клоунский колпак и, лежа в ванне, лакомиться миндальным печеньем. Мы делаем все это, заботясь о тех людях, которыми скоро станем. За нашей будущей личностью мы ухаживаем, как за собственным ребенком, тратя почти весь сегодняшний день на то, чтобы выстроить день завтрашний, который, как мы надеемся, сделает эту личность счастливой. Вместо того чтобы потворствовать своим мимолетным капризам, мы взваливаем на себя ответственность за благополучие наших будущих «Я» — ежемесячно сберегаем часть доходов, чтобы они могли порадоваться уходу на пенсию; бегаем трусцой и старательно пользуемся зубной нитью, чтобы они избежали проблем с сердцем и зубами; возимся с грязными пеленками и читаем вслух оскомину набившего «Кота в сапогах», чтобы когда-нибудь у них на коленях резвились толстощекие внуки.
- Люди открыли два средства, позволяющие бороться с привыканием: разнообразие и время. Один способ победить привыкание — это увеличить разнообразие переживаний («Милая, у меня идея — давай сегодня посмотрим на закат из кухни»). Другой — увеличить количество времени между повторениями переживания. Пить шампанское и целоваться с супругой под полуночный бой часов наскучило бы довольно скоро, если бы стало еженощным занятием, но когда этим занимаешься только в новогоднюю ночь, переживание вновь предлагает целый букет удовольствий, потому что год достаточно долог, чтобы эффект привыкания не возник. Суть же заключается в том, что если вы уже пользуетесь одним из двух этих способов — либо увеличением разнообразия, либо увеличением количества времени, — второй вам не нужен. Фактически (это очень важный момент, так что положите свою вилку и слушайте), в тех случаях, когда между переживаниями проходит достаточное время, разнообразие не только излишне — оно может дорого вам обойтись
- Что верно для сытого желудка, верно и для сытого ума
- Первый закон Артура Кларка, известного писателя-фантаста, гласит: «Если заслуженный, но престарелый ученый говорит, что нечто возможно, он почти наверняка прав. Если же он говорит, что нечто невозможно, он, скорее всего, ошибается». Другими словами, когда ученые делают ошибочные предсказания, они почти всегда ошибаются в том, что видят будущее очень похожим на настоящее
- Если прошлое — это стена с несколькими дырами, то будущее — это дыра без стен.
