Долгое время этого имени — Каролина Кодина-Любера — не было ни в одной биографии Прокофьева. Еще бы — не пристало одному из самых прославленных советских композиторов, шестикратному обладателю Сталинской премии иметь жену-иностранку…
Святослав Рихтер говорил о нем: «Если Стравинский разговаривает с Богами, то Прокофьев с дьяволами». У Сергея Прокофьева были сложные отношения с людьми, с самим собой. Он видел этот мир иначе. Ему открывались самые темные бездны реальности. Но эта статья не столько о композиторе, сколько о прекрасной женщине, которую Прокофьев чуть было не погубил, но слишком сильной оказалась натура свободолюбивой певицы. Ее звали Каролина Кодина-Любера или просто Лина Прокофьева — фамилия, с которой она не расстанется до конца своих дней, несмотря ни на что…
Подписывайтесь на наш аккаунт в INSTAGRAM!
Композитор Сергей Прокофьев умер в один день со Сталиным, 5 марта 1953 года. Кончина «вождя народов» затмила уход музыканта. Все, кто хотел с ним проститься, шли в Дом композиторов, где проходила гражданская панихида, с комнатными цветами в горшках: других просто не было — все «достались» Сталину. Рядом с гробом стояла печальная и смиренная Мира Мендельсон — вдова.
В то же самое время другая вдова Прокофьева — Каролина Кодина-Любера — привычно толкала бочку с помоями в женском лагере в поселке Абезь. И знать ничего не знала о том, что умер человек, которого она любила больше всех на свете…
Забытое имя
Долгое время этого имени — Каролина Кодина-Любера — не было ни в одной биографии Прокофьева. Еще бы — не пристало одному из самых прославленных советских композиторов, шестикратному обладателю Сталинской премии иметь жену-иностранку.
А между тем именно с этой хрупкой испанкой, в которой бродило много «вражеской» крови — польской, французской и каталонской, — Сергей Прокофьев прожил долгих 20 счастливых лет. Но ее безжалостно вычеркнули сначала из жизни композитора, а потом — даже из воспоминаний о нем. Оставили место лишь для «образцовой» Миры Мендельсон: выпускницы литературного института, комсомолки, дочери «старого большевика» Абрама Мендельсона и — по слухам — племянницы Лазаря Кагановича…
Начало
Каролина росла в музыкальной семье: отец — испанец Хуан Кодина и мать — полька Ольга Немысская — были певцами. И потому следили за музыкальными событиями Нью-Йорка, куда они перебрались из Испании. А в 1918 году гвоздем музыкальной программы «Большого Яблока» был как раз Прокофьев. Он выступал в знаменитом Карнеги-Холле.
Манера его исполнения, собственные авторские вещи привели в восторг Ольгу Немысскую, и та буквально заставила свою дочь — начинающую певицу — познакомиться с Прокофьевым после концерта. Лина не слишком хотела идти за кулисы: да, ей понравилась его музыка, но сам долговязый 27-летний русский не слишком заинтересовал ее.
Лине едва минул 21 год, но она прекрасно знала себе цену: ей, как две капли воды похожей на звезду немого кино Терезу Брукс, мужчины, проходящие мимо, подолгу смотрели вслед. Она знала пять языков, прекрасно пела… Понятно, почему ей не хотелось являться к Прокофьеву в качестве одной из восторженных поклонниц. Но ей пришлось капитулировать под материнским натиском.
Лина хотела остаться незамеченной в толпе других барышень, замерла на пороге. Однако Прокофьев сразу выделил темноволосую девушку и пригласил войти. С этого все и началось. Как он потом написал в своем дневнике, Лина «поразила меня живостью и блеском своих черных глаз и какой-то юной трепетностью. Одним словом, она представляла собой тот тип средиземноморской красоты, которая всегда меня привлекала».
Пташка
Очень скоро они уже дня не проводили друг без друга. Специально для своей Пташки — как Прокофьев прозвал Лину — он написал цикл из пяти песен. Потом были другие произведения.
Они концертировали вместе. Между турне Каролина играючи выучила русский язык. И также между гастролями они умудрились обвенчаться — 20 сентября 1923 года в баварском городке Этталь. В феврале 1924-го в их семье появился маленький Святослав. А спустя 4 года — второй сын — Олег.
Хрупкую Пташку по-прежнему провожали взглядами мужчины. С годами она лишь похорошела, приобрела лоск. За образец элегантности ее держали в музыкальных кругах Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Милана. Бальмонт посвящал ей стихи, Пикассо, Дягилев и Матисс высоко ценили ее стиль, Стравинский и Рахманинов, несмотря на музыкальное соперничество с Прокофьевым, отдавали должное ее голосу и, главное, — таланту совмещать три должности разом: певицы, светской дамы и композиторской жены. В качестве последней она не только заботилась о быте Прокофьева, но и занималась организацией гастролей и связанных с ними частых переездов, вела переговоры, переводила… Она успевала все играючи, элегантно и красиво.
По воспоминаниям сыновей Прокофьева, «мамино слово было решающим». Когда композитор надумал после затянувшихся на долгие 18 лет гастролей вернуться в СССР, именно Пташка поставила точку во всех этих сомнениях и метаниях. На Родине Прокофьеву обещали дать возможность писать музыку. На Западе же он, как и Рахманинов, и Стравинский, вынужден был откладывать сочинительство ради исполнительской деятельности: только так он мог зарабатывать. Лина, обожавшая мужа, прекрасно понимала: творчество для него — на первом месте. Значит, надо переезжать.
Начало конца
В 1936 году семья Прокофьева вернулась в СССР. Дети пошли в англо-американскую школу. Лина заблистала на приемах в многочисленных посольствах — она всегда была в центре внимания. А Прокофьеву действительно позволили творить. Правда, недолго: очень скоро ему объяснили, в чем состоит задача советского композитора.
И вот чуть ли не параллельно с «Ромео и Джульеттой» он пишет «Ленинскую кантату», сочиняет оперу об украинском колхозе — «Семен Котко»… И видит, как редеет круг его друзей — тот арестован, этот пропал без вести, этот расстрелян, объявлен шпионом и прочее. Видит все это и Лина. Но даже не думает меняться: почему она должна перестать общаться со своими иностранными друзьями, посещать посольства, писать матери во Францию? Что это за глупости?
Правильная жена
В 1938-м Прокофьев уехал в Кисловодск — отдыхать. И едва ли не в первом письме отчитался: «Здесь за мной увивается очаровательная иудейка, но ты не подумай ничего плохого…» Лина и не подумала. А зря. Прокофьев не устоял перед преследованиями Миры Мендельсон.
Их курортный роман перерос в роман постоянный. И в 1941 году композитор ушел из семьи. Возможно, урони Пташка хоть одну слезу, он бы остановился… Но та «держала марку». Она не любила жаловаться. И терпеть не могла нытиков. Глядя на Лину, никто и подумать не мог, какие демоны разрывают ее душу. Потому что с уходом Прокофьева она не смирилась ни на секунду, и ни на секунду не перестала его любить. Любила композитора и Мира — правильная девушка из правильной семьи.
Долгое время Лина была уверена, что их разрыв — лишь временный. Не устраивала скандалов, не обременяла просьбами. Но через несколько лет Прокофьев заговорил о разводе. Тут уж она встала на дыбы. Чего здесь было больше — любви, уязвленной гордости или простого опасения за участь свою и детей? Она въезжала в СССР женой советского композитора. А кем она будет после развода с ним? Иностранной шпионкой? Врагом народа?
Две вдовы
В конце концов, умные люди объяснили Прокофьеву: брак с испанкой, зарегистрированный в Баварии, в СССР — недействителен. Так что он спокойно может жениться. Что композитор и сделал 15 января 1948 года. Через месяц после этой свадьбы Лину Кодину арестовали как иностранную шпионку и приговорили к 20 годам лагерей…
Там она узнала о смерти своего мужа — случайно: одна из таких же заключенных услышала по радио, что звучит концерт, посвященный памяти Прокофьева. Сказала Лине. И тогда эта гордая женщина заплакала так, что охранники вынуждены были отпустить ее с работы в барак. Она горько оплакивала человека, который оставил ее одну с сыновьями в самый тяжелый момент, который бросил ее на произвол судьбы, и по вине которого она оказалась в лагерях…
С Колымы Лина вернулась через три года после смерти Прокофьева. И, по воспоминаниям современников, уже через два дня вновь являла собой образец элегантности. Заявила о своих правах на наследие композитора, тут-то и всплыло пикантное обстоятельство, получившее в юридической практике название «казус Прокофьева»: гений оставил после себя сразу двух вдов.
Теперь, когда Сталина не стало, брак Прокофьева с Линой вновь стал законным. Лине и сыновьям досталось почти все имущество.
Каролина Кодина-Любера прожила долгую жизнь. В 77 лет она начала жизнь сначала. Много путешествовала, растила внуков. Но главное — она занималась переизданием музыкального наследия Прокофьева, делала все, чтобы имя ее великого мужа не было забыто на Западе. И его действительно там знают, помнят и любят.
Свой 91-й день рождения она отпраздновала 21 октября 1988 года в больнице в Бонне, куда прилетели ее сыновья. Она была смертельно больна, но пригубила шампанского. Ее переправили в Лондон, в клинику имени Уинстона Черчилля, где эта великая женщина, пережившая много горя, но не разучившаяся любить, скончалась 3 января 1989 года.
